Директор Рефтинской ГРЭС: «Наша станция не такая и огромная: всего в 2 раза больше следующей по мощности»

— Исполнительный директор СГК Павел Барило заявил, что с этого года директора филиалов получили существенное расширение полномочий. Как это сказалось на вас?

— Рефтинская ГРЭС не так давно в компании и де-юре входит в состав Кузбасского филиала. Однако, в отличие от Беловской и Томь-Усинской ГРЭС, которые географически находятся в Кемеровской области, мы были удалены и более автономны.

Сейчас появилось четкое разделение: ТЭЦ и тепловые сети контролируются руководством региональных филиалов, ГРЭСы выделены в единый контур и подчиняются напрямую Москве. Введена новая должность заместителя технического директора СГК по развитию ГРЭС. Переход на прямое управление произошел очень органично.

— Какую цель преследует выделение ГРЭС в единое подразделение?

— В первую очередь — повышение эффективности управления. Когда СГК была компактной сибирской компанией, управление из Москвы было оправданно. Сейчас структура разрослась (27 станций в трех федеральных округах) и управлять активами, координировать большой объем разнонаправленной работы, из центра стало тяжело.

Я сам задумывался о необходимости структуризации работы по направлениям. Когда было принято решение выделить шесть крупных ГРЭС в единый контур, я его приветствовал: повышается операционная управляемость активами и скорость принятия решений.

— ГРЭСы тоже не одинаковые.

— Рефтинская ГРЭС самая большая, это правда, но на фоне тех станций, которые есть в компании, она не такая и громада: всего в 2 с небольшим раза больше следующей по мощности.

— Расскажите о ремонтной программе 2022 года, есть какие-то особенности?

— Вообще каждая ремонтная программа на ТЭЦ или ГРЭС — особенная. Двух одинаковых вы не найдете. Потому что ремонтируется разное оборудование, изнашиваются и заменяются разные узлы и механизмы. Идентичных планов реконструкции не существует.

По объему финансирования программа рассчитана на 3 года, и в 2022 году объем средств сопоставим с затратами 2021-го.

Мы уже закончили крупный капитальный ремонт 4-го блока, который занял четыре полноценных месяца. За это время провели экспертизу промышленной безопасности всего котла и главных паропроводов, заменили композитные стыки, как наиболее повреждаемые элементы поверхностей нагрева. Провели ремонт импортных дымососов, слава богу, у нас нашлись в наличии запасные части. Отремонтировали рукавный фильтр, который установлен на 4 энергоблоке, разобрали турбину со вскрытием всех цилиндров, сделали диагностику и так далее. То есть это очень масштабный ремонт энергоблока.

— Вы сильно зависите от импортных комплектующих?

— Что касается оборудования и запчастей импортного производства, то проблема существует давно, и для ее решения на станции мы создали небольшой оперативный штаб, который я возглавляю. Еженедельно мы собираемся и заслушиваем руководителя ресурсного блока, который занимается снабжением и решением проблемы дефицита. Он докладывает, по каким позициям есть вопросы, не заключен договор, не найден поставщик. И мы позиционно прорабатываем все варианты. Чаще всего ищем европейским запчастям аналог азиатского происхождения, либо рассматриваем вариант импортозамещения, то есть заказа комплектующих у российского производителя, способного сделать качественно. Под это изготовление часто разрабатываем конструкторские документы. В общем, проблему держим на контроле постоянно, сверяем позиции, мониторим предложения на рынке.

— То есть зависимость серьезная?

— Если называть импортом всё, что не произведено в России, то, конечно, это большой объем. Может быть, около 50%. Потому что все турбины на станции кроме блока №5, половина генераторов — харьковского производства. Если говорить о критически важных и дефицитных запчастях, то это не более 10%.

— Еще одна серьезная проблема — увеличение стоимости материалов…

— Рост стоимости по разным направлениям очевидный. В первую очередь, конечно, взлетели металл и трубы. По нашим оценкам, за 4 месяца 2022 года рост цен на запчасти для текущих ремонтов составил где-то 28-29%. При этом лимит ремонтной программы пока не менялся. И если он не изменится, то при таком росте стоимости материалов нам придется сокращать объемы физически выполненных работ и отчего-то отказываться. Второй путь — увеличение бюджета ремонтной программы. Это будет решение руководства. На сегодняшний день мы только погружаемся в новую реальность.

— Некоторое время назад разговаривала с вашим коллегой, директором Беловской ГРЭС, и он в качестве основной проблемы называл дефицит кадров. Как у вас с этим на станции?

— Я бы не сказал, что у нас какая-то критическая ситуация. Рефтинская ГРЭС расположена всего в 100 километрах от Екатеринбурга, где есть прекрасный Уральский федеральный университет, в составе которого имеется энергетический институт, бывший теплоэнергетический факультет УПИ. Он поставлял и поставляет нам вполне квалифицированные кадры. Наш поселок энергетиков вполне благополучный, здесь нет дефицита детских садов, школ, каких-то кружков. Созданы условия для жизни, которые мотивируют жить, работать и развиваться.

Если вы спрашиваете об уровне имеющихся кадров, то это философский вопрос. Я всегда критично относился к себе и к своим коллегам: каждому есть к чему стремиться, куда расти. В целом коллектив Рефтинской ГРЭС насчитывает более 1000 профессиональных энергетиков. Как на любой станции некоторые позиции требовали усиления. За 2 года мы провели аудит кадров, и внутренними перемещениями, а также привлечением специалистов со стороны, добились оптимальной расстановки сил. Свободных вакансий практически не осталось. Вместе с тем, конечно, при увольнении любого квалифицированного сотрудника, неважно сварщика или руководителя подразделения, мгновенно заместить его практически невозможно. На это уходят время и силы.

— Руководство компании объявило о перезагрузке культуры производства. Для Рефтинской ГРЭС эта задача актуальна?

— Если мы говорим в первую очередь о снижении аварийности, то проблема актуальна для всей отрасли и нашей станции особенно. Почему? Потому что на Рефтинской ГРЭС присутствуют 5 факторов риска, которые единично есть и на других наших станциях, но нигде не представлены в совокупности.

Первый фактор — возраст оборудования, который перешагнул 50-летний рубеж, что накладывает отпечаток на аварийность.

Второй — сверкритичное давление пара на всех десяти блоках. «Сверхкритика» по-другому воздействует на элементы оборудования, активнее их изнашивает, требует особого подхода к ремонтам.

Третий — крайне высокозольный уголь казахского месторождения. При его сжигании процент золы составляет 42-44%, и она настолько абразивна, что действует как наждачная бумага по поверхностям нагрева.

Четвёртый — квалификация оперативного и ремонтного персонала, которая год от года, к сожалению, снижается. Профессионализм специалистов 20 века, на мой взгляд, был значительно выше. И речь не о том, что сегодняшние работники плохие или безответственные. Нет, они — другие, с другими взглядами и ценностями, отношением к работе.

— И, тем не менее, статистика несчастных случаев существует.

— В 2021 году у нас произошло 6 несчастных случаев. Я попросил поднять историю, так вот, такого не было никогда! Травмы самые разные: работник ремонтного подразделения решил самостоятельно изменить маршрут движения и наступил в горячую золу; сотрудница химцеха села на стул, упала и сломала руку. Мы детально изучали каждый случай, разбирались, но какой-то закономерности не нашли: просто был такой год. За 5 месяцев текущего зафиксирована одна относительно легкая травма, но я повторяю, что это не снижение, а рост относительно нуля.

— Как станция готовится к масштабной модернизации в рамках федеральной программы ДПМ-2? Что предстоит сделать?

— Мы попали в программу ДПМ-2 с двумя блоками, проекты стартуют в июле 2024 и июле 2025 годов. Не все механизмы и оборудование попадают под реконструкцию. Поэтому наша задача в оставшееся до старта время провести комплекс ремонтов и техперевооружения всего оборудования энергоблока. Чтобы после модернизации он был готов к несению номинальной мощности без риска аварийности. То есть нам предстоит закрыть все слабые места, и это глобальная задача.

Сейчас мы уже провели расширенное совещание, связанное со стартом проекта, пока речь идет про энергоблок №1. У нас побывали представители генерального проектировщика и завода-изготовителя. Идет проектирование новой турбины и генератора, то есть процесс запущен.

— Я так понимаю, что модернизация пойдет не по принципу «старое на новое», а с улучшением характеристик?