Антон Данилов: «Июльские максимумы показали: когда нет резерва генерации, цена на электроэнергию может достигать больших значений»
В июле стоимость электроэнергии на российском оптовом рынке обновила исторические максимумы. Из-за аномальной жары в южных регионах страны был превышен не только летний, но и зимний рекорд потребления. Директор по работе на энергорынках СГК Антон Данилов в интервью sibgenco.online рассказал о том, на что повлияют июльские максимумы и какие выводы, возможно, будут сделаны.
— Насколько беспрецедентна ситуация на оптовом энергорынке России?
— Ситуация действительно интересная: превышен не только летний, но и зимний максимум потребления. И, как любой рекорд, он производит впечатление и заставляет задуматься. Мы увидели пиковые цены на юге России, которые достигли исторического максимума — почти 3,5 тысячи рублей за мегаватт в отдельные часы. Что стало причиной: дефицит генерации, сетевой инфраструктуры, рост потребления? Какой сигнал подает нам рынок? Это предстоит расшифровать.
— Возможно, основная причина — текущие ремонты, которые и создали дефицит мощности, одновременно снизив пропускную способность сетей?
— Один ремонт какого-нибудь блока атомной станции не приводит к таким скачкам. В основе всегда совокупность факторов. А вот если одновременно и ремонт генерации, и потребление увеличилось, да еще в условиях снижения пропускной способности электрических сетей — это провоцирует рост цены. Системному оператору нечего было дополнительно включать из холодного резерва в энергорайонах с высокими ценами. А по электрическим сетям, по которым могла бы прийти более дешевая электроэнергия извне, уже были достигнуты максимально допустимые перетоки. Вот цена и скакнула.
Рынок показал, что, когда нет резерва генерации, цена на электроэнергию может достигать больших значений.
— Дефицит мощности фиксировался только в отдельных энергорайонах?
— Да, в целом по России мы какого-то дефицита не заметили, это локальная история, подтверждающая правило: если стоимость электроэнергии в какой-то ценовой зоне в отдельные дни и часы существенно выше, чем в среднем по рынку, значит, случился какой-то дефицит — либо генерируемой мощности, либо пропускной способности электрических сетей.
— На что это может повлиять? На какие решения?
— Ну уж решения я не возьмусь предсказывать. По идее, задуматься должны все участники рынка, в каких энергорайонах нужны дополнительные резервы мощности для управления энергосистемой и стабилизации цен. Плановые ремонты на станциях и электрических сетях были, есть и будут: в зиму нужно входить подготовленными. И в этих условиях, если существует возможность серьезного скачка потребления, который мы все наблюдали, нужно уметь прогнозировать такие скачки и далее, если это возможно, балансировать ремонтную площадку генерации и электрических сетей, либо, если это невозможно, включать самую дорогую генерацию, находящуюся в резерве и снова быть готовыми к существенному росту цен.
— Энергосистема в России формально единая. Генерации Сибири или Урала как-то ощутили на себе скачки цен?
— Прирост цены, конечно, так или иначе заметили все, но для упомянутых регионов он существенным не был. У каждой энергосистемы свои особенности: если на юге в июле ощущался дефицит мощности, то в Сибири был профицит, потому что вследствие высокой водности сильно загружены ГЭС. Это отражается и в цифрах. Если в пиковые моменты в хабе Юг стоимость мегаватта в час превышала 3000 рублей и поднималась до 3454, то в западной части Сибири она была значительно умеренней — чуть более 1000 рублей за МВт*ч, а в восточной части — на уровне 800–900 руб./МВт*ч. Сетевая инфраструктура в настоящее время не позволяет пропускать весь потенциал генерации Сибири. Такое ограничение влияет на цену электроэнергии на российском оптовом рынке Скачать
— Я правильно понимаю, что, если бы существовала теоретическая возможность организовать перетоки и перенаправить профицит дешевой энергии сибирских гидроэлектростанций в южные регионы страны, такого скачка цены бы не случилось?
— Сетевая инфраструктура сегодня не позволяет пропускать весь потенциал генерации Сибири, но если бы таких ограничений не было, то, конечно, пиковых цен мы бы не увидели. Даже с учетом потерь при передаче объем дешевой гидроэнергии скорректировал бы цену электроэнергии существенно. Но вместо этого гидростанции Сибири растрачивали невостребованный потенциал и вхолостую сбрасывали воду помимо турбин.
— Комментируя рост цен на оптовом рынке электроэнергии в июле, отдельные эксперты отмечали, что на него могли повлиять «манипуляции поставщиков, связанные с намеренным уводом мощности». Что это значит?
— Надо спрашивать тех, кто это заявляет. Что подразумевается под уводом мощности? Вывод в плановый ремонт? Так он согласовывается с Системным оператором заранее и значится в годовом и месячном графике. Разве это можно назвать манипуляцией? Это запланированные действия. Если речь идет об аварийном ремонте, то он чреват существенными штрафами для генератора за недопоставку мощности. В этом случае тоже трудно углядеть коммерческую выгоду. Поэтому мне сложно сказать, что конкретно подразумевается под «уводом мощности». Есть компетентные органы, антимонопольная служба, которые мониторят и проверяют все подобные факты.
— А как пиковые цены на оптовом рынке электроэнергии отразятся на потребителях?
— Для крупных потребителей юга РФ по итогам июля цена на электроэнергию вырастет. Правда, как я уже говорил, пики были локальными, то есть высокие цены держались не весь месяц, а, если быть точными, всего три дня — с 19 по 21 июля. В отдельные часы этих дней цена электроэнергии на рынке «на сутки вперед» поднималась выше 3000 рублей, при этом средний за июль индекс хаба Юг составил 1697 руб./МВт*ч. Таким образом, существенного (в разы) повышения стоимости электроэнергии для потребителя не случится. Конечная цена для потребителя скорректируется на 10–15% относительно прошлого месяца.
